Понедельник шестый по Пасце. ЦСл.

Во дни оны, Павел и Сила прешедша Амфиполь и Аполлонию, внидоста в Солунь, идеже бе сонмище Иудейское. По обычаю же своему Павел вниде к ним и по субботы три стязашеся с ними от Писаний, сказуя и предлагая им, яко Христу подобаше пострадати и воскреснути от мертвых, и яко Сей Иисус, Егоже аз проповедую вам, есть Христос. И нецыи от них вероваша и приложишася к Павлу и Силе, от честивых Еллин множество много и от жен благородных не мало. Возревновавше же непокоршиися Иудее и приемше крамолники некия мужы злыя, и собравше народ, молвяху по граду: нашедше же на дом Иассонов, искаху их извести к народу. Не обретше же их, влечаху Иассона и некия от братий ко градоначалником, вопиюще, яко, иже развратиша вселенную, сии и зде приидоша, ихже прият Иассон: и сии вси противно велением кесаревым творят, царя глаголюще иного быти, Иисуса. Смятоша же народ и градоначалники слышащыя сия: вземше же доволное от Иассона и от прочих, отпустиша их. Братия же абие в нощи отслаша Павла и Силу в Берию: иже пришедша, идоста в собор Иудейский. Сии же бяху благороднейши живущих в Солуни, иже прияша слово со всем усердием, по вся дни разсуждающе Писания, аще суть сия тако. Мнози убо от них вероваша, и от Еллинских жен благообразных и мужей не мало. И яко уведаша иже от Солуня Иудее, яко и в Берии проповедася от Павла слово Божие, приидоша и тамо движуще и смущающе народы. Абие же тогда братия отпустиша Павла ити на поморие: остаста же Сила и Тимофей тамо. Провождающии же Павла ведоша его даже до Афин, и приемше заповедь к Силе и Тимофею, да яко скорее приидут к нему, изыдоша.


Во время оно, собрашася архиерее и фарисее на Иисуса, и глаголаху: что сотворим? Яко Человек Сей многа знамения творит: аще оставим Его тако, вси уверуют в Него: и приидут Римляне и возмут место и язык наш. Един же некто от них Каиафа, архиерей сый лету тому, рече им: вы не весте ничесоже, ни помышляете, яко уне есть нам, да един человек умрет за люди, а не весь язык погибнет. Сего же о себе не рече, но архиерей сый лету тому, прорече, яко хотяше Иисус умрети за люди, и не токмо за люди, но да и чада Божия расточеная соберет во едино. От того убо дне совещаша, да убиют Его. Иисус же ктому не яве хождаше во Иудеех, но иде оттуду во страну близ пустыни, во Ефрем нарицаемый град, и ту хождаше со ученики Своими. Бе же близ Пасха Иудейска, и взыдоша мнози во Иерусалим от стран прежде Пасхи, да очистятся. Искаху убо Иисуса и глаголаху к себе, в церкви стояще: что мнится вам, яко не имать ли приити в праздник? Даша же архиерее и фарисее заповедь, да аще кто ощутит (Его), где будет, повесть, яко да имут Его.

«Что нам делать? Этот Человек много чудес творит» (Ин.11:47). Только и нашла в Спасителе виновного иудейская ученость. И в наши дни немецкая ученость только и находит неуместного в Евангелии Христовом, что сверхъестественное: все хорошо, только это, вишь, нейдет. И в решении обе учености сошлись. Иудейская решила: «лучше, чтобы один человек умер» (Ин.11:50), а не все погибнут; и немецкая положила: устраним сверхъестественное, чтоб сохранить все прочие истины евангельские. Что же вышло? Те сгубили народ, а эти растеряли все христианские истины, и теперь остались почти ни при чем. Господь есть краеугольный камень здания спасения; так и вера в сверхъестественное есть краеугольный камень всего здания богодухновенной истины. Сам Спаситель, в лице Своем, венец сверхъестественности, а в Церкви – неистощимый Источник ее. Касающийся сего пункта касается зеницы ока Божия.