Четверток 26-й по Пятидесятнице. ЦСл.

Чадо Тимофее, верно слово: аще кто епископства хощет, добра дела желает. Подобает убо епископу быти непорочну, единыя жены мужу, трезвену, целомудру, благоговейну, честну, страннолюбиву, учителну, не пиянице, не бийце, не сварливу, не мшелоимцу, но кротку, не завистливу, не сребролюбцу, свой дом добре правящу, чада имущу в послушании со всякою чистотою. Аще же кто своего дому не умеет правити, како о Церкви Божией прилежати возможет? Не новокрещенну, да не разгордевся в суд впадет диаволь. Подобает же ему и свидетельство добро имети от внешних, да не в поношение впадет и в сеть неприязнену. Диаконом такожде чистым, не двоязычным, не вину многу внимающым, не скверностяжателным, имущым таинство веры в чистей совести. И сии убо да искушаются прежде, потом же да служат, непорочни суще. Женам такожде чистым, не клеветивым, не навадницам, трезвенным, верным во всем. Диакони да бывают единыя жены мужие, чада добре правяще и своя домы. Ибо служившии добре степень себе добр снискают и многое дерзновение в вере, яже о Христе Иисусе.


Рече Господь притчу сию: человек некий бе богат, иже имяше приставника, и той оклеветан бысть к нему, яко расточает имения его. И пригласив его рече ему: что се слышу о тебе? Воздаждь ответ о приставлении домовнем, не возможеши бо ктому дому строити. Рече же в себе приставник дому: что сотворю, яко господь мой отемлет строение дому от мене? Копати не могу, просити стыжуся. Разумех, что сотворю, да егда отставлен буду от строения дому, приимут мя в домы своя. И призвав единаго когождо от должник господина своего, глаголаше первому: колицем должен еси господину моему? Он же рече: сто мер масла. И рече ему: приими писание твое, и сед скоро напиши пятьдесят. Потом же рече другому: ты же колицем должен еси? Он же рече: сто мер пшеницы. И глагола ему: приими писание твое, и напиши осмьдесят. И похвали господь дому строителя неправеднаго, яко мудре сотвори, яко сынове века сего мудрейши паче сынов света в роде своем суть. И Аз вам глаголю: сотворите себе други от мамоны неправды, да, егда оскудеете, приимут вы в вечныя кровы.

Притча о неправедном приставнике обличенном. Вишь как ухитрился он выпутаться из беды! Хоть бы всем нам так ухитриться устроять себе покойное житие по исходе из этой жизни! Но нет, «сыны века сего догадливее сынов света в своем роде» (Лк.16:8). Отчего приставник так всхлопотался? Оттого, что близка была беда. Близость беды возбудила энергию и сообразительность, и он скоро все уладил. А у нас будто не близка беда? Смерть может постигнуть каждую минуту, а за нею тотчас и «дай отчет в управлении твоем» (Лк.16:2). Все это знают, и, однакож, почти никто ни с места. Что это за омрачение? То, что никто не думает сейчас умереть, а полагает, что проживет день-другой; хоть и не определяет срока, а все уверен, что смерть еще впереди. Оттого и беда видится все еще впереди. Беда впереди – и соображения на случай беды отлагаются на будущее время. Целую жизнь оставаться в неисправности никто не думает, а только отлагает на нынешний день. А так как и вся жизнь слагается из нынешних дней и часов, то и не приходит озабоченность, как устроиться на будущее.